- Телефон
- +7(980)659-15-16
- Позывной
- Финик
Почему не стоит гордиться эмоциональным надрывом. Мотивация, выгорание, пост-травматический синдром (да, и это тоже)
П Предупреждение
Этот материал написан не профессиональным психологом. В отличие от всех предыдущих статей из серии эта не претендует на профессиональный подход. Рано или поздно нам придется стать профессионалами и в области психологической поддержки добровольных спасателей, но пока этого нет, ниже мысли и наблюдения, собранные за несколько лет работы в «Экстремуме» в разных ролях.
М Мотивация
Про мотивацию уже писали, хотя и достаточно бегло. Мотивация волонтера-спасателя может быть разной. У каждого своя смесь альтруизма, сопереживания, стремления «быть героем», получения одобрения со стороны общества, поиска «своей» группы, объединенной общей идеей, просто поиска хорошей компании и интересного дела. В конце концов, многим нравится ходить в лес и при этом не нравится собирать грибы. Немного особняком стоят кинологи, многих из которых привело в объединение добровольных спасателей (ОДС) стремление приладить к делу собаку.
Можно достаточно долго и подробно препарировать каждый компонент сложного мотива, но я не вижу в этом большой пользы.
В чем точно есть польза, так это в том, чтобы поддерживать и усиливать мотивацию к участию в деятельности причем в долгосрочной перспективе.
Тут есть некоторая проблема: на уровне здравого смысла участие в деятельности ОДС – абсурд. Мы предлагаем сначала учиться за свой счет, потом за свой счет купить разное снаряжение и в конце концов за свой счет работать. Вишенкой на торте является необходимость сдачи разного рода зачетов и нормативов, без которых вас не допустят к работе за ваш счет в ваше свободное время.
Кроме того, что вся эта деятельность потребляет много времени и некоторое количество денег, она сопряжена с неизбежными переживаниями. Несмотря на техническую простоту работы, совсем рядом с вами жизнь и смерть потерявшихся и пострадавших, интенсивнейшие переживания заявителей. Полностью абстрагироваться от них невозможно и ненужно. При этом любые сильные переживания — это стресс. Организм реагирует на стресс одинаково – мобилизацией ресурсов. Длительный стресс неизбежно ведет к истощению. В то же время известно, что ради сильных переживаний и безопасного стресса люди вытворяют весьма странные и зачастую опасные вещи. Собственно, про это весь экстремальный спорт и многие другие рискованные и трудоемкие развлечения.
Из этой нехитрой дилеммы следует прагматический подход к мотивации. Мы стараемся поддержать все, что поддерживает участие коллег в работе ОДС, избегая при этом перегибов и стрессов, особенно затяжных.
Что и как мы поддерживаем:
Если бы картинка с мотивацией спасателя была настолько радужна, у нас бы не было отбоя от желающих, а в лес бы на каждый ПСР выезжало 20 человек. Увы…
Что размывает и разрушает мотивацию? И что мы с этим делаем?
Мы работаем более 9 лет. Основу эффективной деятельности составляют люди, работающие годами. Чтобы люди работали несколько лет, требуется избегать быстрой потери мотивации. Чем сильнее эмоция, тем больший стресс она создает, и тем быстрее «сгорает» мотив. Ровно поэтому мы никогда не стимулируем сильных эмоций. Угроза жизни потерявшегося и так создает напряжение. Стоит его немного усилить (что совсем несложно), и вы начинаете выжигать вовлеченных людей.
Когда после ПСР я возвращался домой переодеться, коротко подремать и далее писать отчет по работе, поймал себя на мысли: «Отчет фигня, тут человек в лесу, посплю и снова в лес». Поймал — и поехал спать и писать отчет. Потому что надо жить, работать, собирать ресурс, чтобы была возможность ездить в лес, руководить ПСР, готовить людей и т. д.
Так что стимулирование сильных эмоций у нас табу.
В Выгорание
Слово «выгорание» пошло в ход несколько лет назад, и теперь им называют что ни попадя. В данном случае под «выгоранием» я понимаю следующее:
Если всем повезет, удастся отдохнуть, напряжение рассосется, и работа снова станет «в охотку». При этом на то, чтобы более или менее оправиться от начавшегося выгорания, требуются недели и месяцы, а также понимание и отсутствие давления со стороны коллег.
Мы учимся распознавать выгорание и предотвращать его, хотя это и требует от РПСР и руководства ПСО больших усилий. Очень трудно не требовать от коллег мобилизации «через не могу», когда у тебя на руках ПСР без ресурсов. И очень трудно не злиться на тех, кто не едет, не выходит на дежурство, не везет группы, когда потребность в ресурсах очень велика. Но такова судьба руководителей – принимать лучшие решения из возможных, даже когда это очень тяжело самому.
В борьбе с выгоранием два основных инструмента — увеличение ресурсов (и снижение нагрузки) и поддержка коллег. Мы активно работаем над привлечением новых людей, и у нас сложились хорошие группы «по профессиям», поддерживающие коллег в работе. В то же время явно не хватает ощущения отдачи, потому что многие вокруг воспринимают работу «на износ» как должное.
П Пост-травматический синдром
Пост-травматический синдром пока что менее затрепан, чем выгорание, но на всякий случай тоже дам определение:
Дальше я рискну немного написать про свой опыт, чтобы избежать излишней абстрактности и в то же время не травмировать коллег.
Вот выгорел бы я в ноябре 2016 (к чему были все предпосылки), и не было бы у меня неудачных ПСР в Цвелодубово. И выезда в Чащу, где потерявшийся не дождался нас буквально несколько часов тоже не было бы. И еще не было бы многодневных и все более безнадежных поисков в Больших Валговицах. И пропавшей бесследно женщины в Серебрянке тоже не было бы.
И не было бы нужды пересматривать все треки и задачи в поисках момента, когда ты ошибся и принял не лучшее решение. И поисков причин «плохих» решений тоже не было бы.
Но выгореть мне коллеги не дали, и все это было.
Я живу в Ломоносовском районе Ленобласти и достаточно часто езжу мимо Петровского. В Петровском у меня был первый ПСР в качестве РПСР, который закончился обнаружением тела. С тех пор (а прошло уже 6 лет) это моя главная ассоциация с Петровским. Я вспоминаю об этом человеке каждый раз, когда проезжаю Петровское.
Такие воспоминания неизбежно копятся, постепенно формируя жизненный фон и вызывая множество мелких изменений, которые воспринимаются как тревожащие, но отдельные проявления. Вот ты ждешь от телефонного звонка только плохого. Вот стало тяжело смотреть художественные фильмы, потому что не хочется переживать за героев (и вообще переживать не хочется). Вот постепенно выросла тревожность. Пока не поймешь, что и как происходит, все вместе напоминает фильм ужасов с тенями по углам и тревожной музыкой.
Нам еще предстоит придумать, что и как делать с такими кумулятивными эффектами. Пока что помогает осознание причин и понимание того, что это естественное следствие выбранного занятия.
Б Будем жить!
Жизнь волонтера-спасателя не всегда проста и почти постоянно нелегка. То тренируйся, то в лес иди, то на дежурство. Выгорания, тревожные расстройства. Ужас и кошмар.
Но рядом с трудностями и стрессом радость от найденного пострадавшего. Рассвет в лесу после пройденного маршрута. Товарищи, которым ты доверяешь свою безопасность. Коллеги, которые делают невозможное.
Новички, приходящие в «Экстремум» в последние годы многое воспринимают как должное. Нормально ведь, что у нас больше 1000 ПСР в год? – Нормально. Нормально, что АПП дежурит в составе гарнизона и ездит на самостоятельные вызовы? – Нормально. Нормально, что мы устраиваем учения, которые вполне впечатляют коллег из штатных подразделений? – Нормально.
А это не нормально. Это просто очень здорово. Так что будем жить!
Александр Хайтин,
командир ПСО «Экстремум»
П Предупреждение
Этот материал написан не профессиональным психологом. В отличие от всех предыдущих статей из серии эта не претендует на профессиональный подход. Рано или поздно нам придется стать профессионалами и в области психологической поддержки добровольных спасателей, но пока этого нет, ниже мысли и наблюдения, собранные за несколько лет работы в «Экстремуме» в разных ролях.
М Мотивация
Про мотивацию уже писали, хотя и достаточно бегло. Мотивация волонтера-спасателя может быть разной. У каждого своя смесь альтруизма, сопереживания, стремления «быть героем», получения одобрения со стороны общества, поиска «своей» группы, объединенной общей идеей, просто поиска хорошей компании и интересного дела. В конце концов, многим нравится ходить в лес и при этом не нравится собирать грибы. Немного особняком стоят кинологи, многих из которых привело в объединение добровольных спасателей (ОДС) стремление приладить к делу собаку.
Можно достаточно долго и подробно препарировать каждый компонент сложного мотива, но я не вижу в этом большой пользы.
В чем точно есть польза, так это в том, чтобы поддерживать и усиливать мотивацию к участию в деятельности причем в долгосрочной перспективе.
Тут есть некоторая проблема: на уровне здравого смысла участие в деятельности ОДС – абсурд. Мы предлагаем сначала учиться за свой счет, потом за свой счет купить разное снаряжение и в конце концов за свой счет работать. Вишенкой на торте является необходимость сдачи разного рода зачетов и нормативов, без которых вас не допустят к работе за ваш счет в ваше свободное время.
Кроме того, что вся эта деятельность потребляет много времени и некоторое количество денег, она сопряжена с неизбежными переживаниями. Несмотря на техническую простоту работы, совсем рядом с вами жизнь и смерть потерявшихся и пострадавших, интенсивнейшие переживания заявителей. Полностью абстрагироваться от них невозможно и ненужно. При этом любые сильные переживания — это стресс. Организм реагирует на стресс одинаково – мобилизацией ресурсов. Длительный стресс неизбежно ведет к истощению. В то же время известно, что ради сильных переживаний и безопасного стресса люди вытворяют весьма странные и зачастую опасные вещи. Собственно, про это весь экстремальный спорт и многие другие рискованные и трудоемкие развлечения.
Из этой нехитрой дилеммы следует прагматический подход к мотивации. Мы стараемся поддержать все, что поддерживает участие коллег в работе ОДС, избегая при этом перегибов и стрессов, особенно затяжных.
Что и как мы поддерживаем:
- Альтруизм. Да, мы правда помогаем людям, которые в этом нуждаются. Если бы каждый спасатель «надувал щеки» про свой альтруизм, это было бы смешно. В то же время принадлежность к альтруистической группе вызывает уважение. Поэтому мы аккуратно формируем образ «Экстремума» как организации, созданной и работающей на благо людей и без материальной выгоды для своих членов. Делать это несложно, потому что это правда ?.
- Стремление «быть героем». Профессиональная подготовка, самоотверженная работа, контролируемый риск и трудности, собственно, и составляют тот самый «героизм», который так важен в наше время, когда большая часть профессий абстрактна и местами уныла. Дополняют картину, безусловно, отдельные яркие эпизоды. На поисково-спасательных работах (ПСР) встречается медведь, приходится идти тяжелый маршрут, который потом вспоминаешь пару лет, во время дежурства АПП происходит какой-то яркий случай и так далее;
- С получением общественного одобрения дела обстоят не так хорошо, общество у нас неоднородно. Однако несмотря на всю неоднородность спасение человеческой жизни чаще считается «правильным» занятием. Хотя бывают, конечно, поразительные мнения, вроде того, что «не надо мешать естественному отбору». Правда, такие мнения настолько дикие, что погоды не делают;
- Поиск «своей» группы. ОДС само по себе механизм отбора. Люди, которые готовы бескорыстно помогать другим, уже неплохая группа. При этом внутри ОДС есть свои группы с разными интересами. Такие группы возникают вокруг внутренних проектов и специализаций. Отдельного внимания требует поддержание ощущения общности всех групп внутри «Экстремума». К счастью, большая часть активных коллег активна в нескольких направлениях, так что такая пересекающаяся активность связывает нас всех в коллектив;
- Интересное дело. Люди любят работать хорошо. Это может быть несколько оптимистично, но мне кажется, что человеку свойственно хорошо делать то, что он делает. Мы постоянно ищем, как выполнять нашу работу лучше. Лучше учить, лучше управлять, лучше делать. Этот процесс постоянного изучения нового и совершенствования увлекателен сам по себе. Отдельно приятно учить тому, что ты умеешь хорошо, и учиться у людей, которые что-то делают лучше тебя. Поисково-спасательные работы (ПСР) и аварийно-спасательные работы (АСР) интересны сами по себе. Да, один ПСР похож на другой, а одно ДТП на другое, но тем не менее каждый случай уникален, некоторые уникальны сверх всякой меры. Не зря сериалы про спасателей и парамедиков достаточно популярны. Участие в «Экстремуме» позволяет вам «посмотреть» такой сериал, минуя (убогие) фантазии сценаристов, все как есть;
- Кинологи. Как сказано в одной методичке, «работу вожатого осложняет необходимость межвидового взаимодействия». Симбиоз с собакой ведет к тому, что хочется найти интересное занятие для себя и собаки. И на фоне «игрушечных», пусть и технически сложных дисциплин (пастьба, послушка, танцы с собаками и т. д. и т. п.) поисково-спасательная служба (ПСС) выделяется именно тем, что все не зря. Не зря 2-3 тренировки в неделю в течение многих лет, не зря аттестации, не зря семинары. За всем этим пострадавший без сознания с единственным шансом на спасение – расчетом ПСС. Кинологи грустно шутят, что собака ПСС как кактус, цветет раз в жизни. Но это того стоит. Ну и некоторые «кактусы» зацветают неоднократно ?.
Если бы картинка с мотивацией спасателя была настолько радужна, у нас бы не было отбоя от желающих, а в лес бы на каждый ПСР выезжало 20 человек. Увы…
Что размывает и разрушает мотивацию? И что мы с этим делаем?
- Нехватка ресурса. Разным людям не хватает разного. Кому-то времени, кому-то денег, кому-то сил и выносливости. Худшее, что с этим можно сделать — это требовать. Требовать напрячься, еще напрячься, истратить последнее и доделать «на зубах». Некоторое время это может работать, но конец известен — человек уходит, причем уходит с ощущением, что он не справился. После серии проб и ошибок у нас сформировался достаточно взвешенный подход. Ожидаемые вложения ресурса прямо зависят от того, какое место в организации занимает человек. Если вас занесло в руководство, вы попали: работы будет много и очень много. Если вы РПСР, готовьтесь – сезон не за горами. Если вы вступили в поисково-спасательный отряд (ПСО) — наиболее профессиональную часть «Экстремума», вы принимаете на себя обязательства по подготовке и работе. В то же время, если вы хотите снизить активность, это будет принято коллегами с сожалением, но без наезда. Всегда есть возможность на какое-то время «отойти в сторонку», уменьшить нагрузку. Более того, в последние годы мы стали следить за тем, чтобы не было перегрузки, отправляя спасателей отдыхать, по возможности равномерно распределяя дежурства и так далее;
- Разочарования. Интересно, что реакция на спасателей у пострадавших и заявителей бывает крайне агрессивной и злобной. В условиях жесточайшего стресса люди фиксируются на привычных реакциях, одна из таких привычных реакций – агрессия. Не часто, но встречаются угрозы «написать жалобу», «посадить», «закрыть вашу лавочку» и так далее. Дошло до того, что об этом мы рассказываем на вводном курсе, что позволяет избежать неприятного удивления, когда такая реакция встречается на практике. Еще один источник разочарования — это взаимоотношения между службами и подразделениями. Как и в любом профессиональном сообществе, не все взаимоотношения радостны, оптимальны и рациональны. К счастью, резкие конфликты редки, а с хроническими мы миримся, стараясь их постепенно урегулировать. Уверен, что со стороны коллег из служб и организаций ситуация выглядит примерно зеркально.
- Недостаток благодарности от коллег. Не знаю откуда и как, но у нас крайняя скупость на похвалу и благодарность. Не умеем, забываем, испытываем неловкость, когда хвалим. Опасаемся искусственности и фальши, когда хвалят нас. Что тут делать, пока непонятно.
- Истощение. День за днем, месяц за месяцем, сезон за сезоном наиболее активные люди ОДС работают свою «вторую работу». Объем учебных курсов в межсезонье составляет тысячи учебных часов. В сезон многие днем на работе, ночью в лесу. Спят в машинах и урывками, как придется. РПСР во время дежурства в сезон не имеет шанса поспать больше 2-3 часов подряд и 4-6 за сутки. Независимо от мотивации человек «изнашивается». Требуется отдых и поддержка других, которые понимают, о чем речь. Отдых обеспечивает руководство, отстраняя от работы на время, ради отдыха; поддержку дают коллеги, которые работают плечом к плечу друг с другом. Руководство никто особенно не поддерживает, но там совсем двинутые люди ?.
- Хотел написать про «скучно», но писать нечего – у нас не скучно ?.
Мы работаем более 9 лет. Основу эффективной деятельности составляют люди, работающие годами. Чтобы люди работали несколько лет, требуется избегать быстрой потери мотивации. Чем сильнее эмоция, тем больший стресс она создает, и тем быстрее «сгорает» мотив. Ровно поэтому мы никогда не стимулируем сильных эмоций. Угроза жизни потерявшегося и так создает напряжение. Стоит его немного усилить (что совсем несложно), и вы начинаете выжигать вовлеченных людей.
Когда после ПСР я возвращался домой переодеться, коротко подремать и далее писать отчет по работе, поймал себя на мысли: «Отчет фигня, тут человек в лесу, посплю и снова в лес». Поймал — и поехал спать и писать отчет. Потому что надо жить, работать, собирать ресурс, чтобы была возможность ездить в лес, руководить ПСР, готовить людей и т. д.
Так что стимулирование сильных эмоций у нас табу.
В Выгорание
Слово «выгорание» пошло в ход несколько лет назад, и теперь им называют что ни попадя. В данном случае под «выгоранием» я понимаю следующее:
Ответственный человек срастается с собственными обязательствами. И так легко взять на себя еще немного и еще чуть-чуть. И вот уже в ход идут фразы «больше некому», «там замерзает человек», «отдохну потом». Организм сопротивляется: растет раздражительность, копится напряжение, постепенно собирается гроза. Зажатый между «надо» и «не могу» человек держится на силе воли и решимости.
Если всем повезет, удастся отдохнуть, напряжение рассосется, и работа снова станет «в охотку». При этом на то, чтобы более или менее оправиться от начавшегося выгорания, требуются недели и месяцы, а также понимание и отсутствие давления со стороны коллег.
Мы учимся распознавать выгорание и предотвращать его, хотя это и требует от РПСР и руководства ПСО больших усилий. Очень трудно не требовать от коллег мобилизации «через не могу», когда у тебя на руках ПСР без ресурсов. И очень трудно не злиться на тех, кто не едет, не выходит на дежурство, не везет группы, когда потребность в ресурсах очень велика. Но такова судьба руководителей – принимать лучшие решения из возможных, даже когда это очень тяжело самому.
В борьбе с выгоранием два основных инструмента — увеличение ресурсов (и снижение нагрузки) и поддержка коллег. Мы активно работаем над привлечением новых людей, и у нас сложились хорошие группы «по профессиям», поддерживающие коллег в работе. В то же время явно не хватает ощущения отдачи, потому что многие вокруг воспринимают работу «на износ» как должное.
П Пост-травматический синдром
Пост-травматический синдром пока что менее затрепан, чем выгорание, но на всякий случай тоже дам определение:
Пока мы не умели бороться с выгоранием, можно было выгореть и слинять. Да, это не самый приятный путь, но по крайней мере без долгосрочных проблем.
Дальше я рискну немного написать про свой опыт, чтобы избежать излишней абстрактности и в то же время не травмировать коллег.
Вот выгорел бы я в ноябре 2016 (к чему были все предпосылки), и не было бы у меня неудачных ПСР в Цвелодубово. И выезда в Чащу, где потерявшийся не дождался нас буквально несколько часов тоже не было бы. И еще не было бы многодневных и все более безнадежных поисков в Больших Валговицах. И пропавшей бесследно женщины в Серебрянке тоже не было бы.
И не было бы нужды пересматривать все треки и задачи в поисках момента, когда ты ошибся и принял не лучшее решение. И поисков причин «плохих» решений тоже не было бы.
Но выгореть мне коллеги не дали, и все это было.
Я живу в Ломоносовском районе Ленобласти и достаточно часто езжу мимо Петровского. В Петровском у меня был первый ПСР в качестве РПСР, который закончился обнаружением тела. С тех пор (а прошло уже 6 лет) это моя главная ассоциация с Петровским. Я вспоминаю об этом человеке каждый раз, когда проезжаю Петровское.
Такие воспоминания неизбежно копятся, постепенно формируя жизненный фон и вызывая множество мелких изменений, которые воспринимаются как тревожащие, но отдельные проявления. Вот ты ждешь от телефонного звонка только плохого. Вот стало тяжело смотреть художественные фильмы, потому что не хочется переживать за героев (и вообще переживать не хочется). Вот постепенно выросла тревожность. Пока не поймешь, что и как происходит, все вместе напоминает фильм ужасов с тенями по углам и тревожной музыкой.
Нам еще предстоит придумать, что и как делать с такими кумулятивными эффектами. Пока что помогает осознание причин и понимание того, что это естественное следствие выбранного занятия.
Б Будем жить!
Жизнь волонтера-спасателя не всегда проста и почти постоянно нелегка. То тренируйся, то в лес иди, то на дежурство. Выгорания, тревожные расстройства. Ужас и кошмар.
Но рядом с трудностями и стрессом радость от найденного пострадавшего. Рассвет в лесу после пройденного маршрута. Товарищи, которым ты доверяешь свою безопасность. Коллеги, которые делают невозможное.
Новички, приходящие в «Экстремум» в последние годы многое воспринимают как должное. Нормально ведь, что у нас больше 1000 ПСР в год? – Нормально. Нормально, что АПП дежурит в составе гарнизона и ездит на самостоятельные вызовы? – Нормально. Нормально, что мы устраиваем учения, которые вполне впечатляют коллег из штатных подразделений? – Нормально.
А это не нормально. Это просто очень здорово. Так что будем жить!
Александр Хайтин,
командир ПСО «Экстремум»